Мурату Насырову
Ночью Мурат выбросился из окна.
Вот еще один зуб Божьей челюсти
вышел, не попрощавшись.
Тяжело ощущать cебя полупроводником,
через который протекают разные токи, п
олучеловеки, полуБоги...
(Да мало ли кто «полу» в нас живет,
и мало ли кто «полу» умирает).
Ночью Мурат выбросился из окна,
сумел зафиксировать жизнь еще с одной точки зрения,
жизнь, она только у коммунистов всего одна,
а у нас, христиан, ее до едрени фени.
А знаний, как ею распорядится, с гулькин хрен.
Мурат летел без крика. Врезался в землю,
словно осенний лист слетел,
раздавленный чьей-то тенью…
Через окна выходишь не потому, что любишь полет.
Потому, что выталкивает время и холод,
потому, что уже не выдерживает улыбок рот,
потому, что у Бога список спасений невпроворот,
а ты лишь разводишь руками – Мол, что ж…
И ты летишь – кувыркаешься и больше не хнычешь,
потому что не смог пережить падения собственного вседозволения,
но когда слетаешь с иллюзий крыши,
это просветление, а когда с подоконника –
преступление, и наказание. И Грех…
Ты разделяешь судьбу одну на всех,
смерть же после такого паденья
выводит тебя из общего списка,
и ты как бы со всеми или очень близко.
На самом же деле – ты теперь persona non grata.
Твое падение – своего рода плата
за того, кто тебя тащил через весь этот вертеп,
ты же – не смог пройти, или – не захотел,
теперь не суть важно. Важно, где закопать
и как получше все это обставить,
чтобы всем, кто смог повлиять
на этот полет, хоть что-то человеческое о себе оставить
перед прессой или хотя бы в глазах родных.
Сколько бы ни было воды в чайнике,
надо ее довести до кипения,
только потом заваривать и угощать гостей.
Не можешь выдержать кипятка?
Ты неправильный чайник.
И Бог тебе – больше не начальник.
Сломался – и в утиль….
Некоторых, купленных на территории низких цен,
дешевле выкинуть, чем отремонтировать…
Семь секунд полета: почти человеческий чих,
чуть больше оплеухи, но значительно меньше боли от этой оплеухи.
Дальше: раскаянье, сожаления, слухи...
Но ты уже – вне Волеизъявления.
И тебе все эти сожаления – как мертвому припарка.
Как мертвому при парке.
Как мертвому при лавке.
Как мертвому на земле.
А мертвому под землей и подавно.
Мурат выбросился. «Странно:
наверное, это погода на всех действует», –
скажет кто-то (он так соболезнует).
Наутро пошел снег, принося новые заботы:
кому-то дождь до рвоты, а кому-то жизнь.
Отвечу за себя, не за других...
Я и сам раз по десять в год
примеряю на себя подоконник.
Точнее, себя примеряю на подоконник,
смакуя трогательное «Сергей Анатольевич –
покойник».
И охи, ахи, признания…
Но как-то все дела, дела и
доживу до утра, там видно будет.
Вдруг Господь опять объявит по внутренней связи:
«Сегодня нелетная погода.
Отменяются также рейсы в
Смерть путем лезвий, таблеток, газа и петли.
Следующий полет назначается на следующую панику.
А пока посмотри фильм
о своей новой любви!»
