Бог мне ее подарил,
доверчивую заразу
с взглядом наивно-святым...
Тянулась, словно к иконе
к моим небритым щекам,
слушала на балконе
часами, как я болтал.
Жалась котенком в душу,
шептала: "Ты лучше, чем мир".
Смеялась не то, чтобы звонко,
но так бы не смог Хирувим.
Руку возьмет и держит,
дышит на пальцы, поет.
О чем-то неведомом молча
думает, что-то ждет...
Играть можем сутками – дети
в сердце ведут хоровод.
Ее мне признания светят
в пути уж который год.
Любви этой нет финала,
и нежность измерить нельзя,
она свои три чемодана
однажды с утра собрала
И тихо сказала: "Знаешь,
куда бы ты не полетел,
я за тобой отправлюсь.
Такой, видно, мой удел!"
Светлее любви этой не было.
Завидовал – целый мир.
Ей было четыре годика.
Мне стукнуло... семьдесят три.
