Ты мне шептала про первые сны.
Тихо стояли. Пальмы шуршали.
Взмах бесконечности гладил мосты.
Вздох быстротечными шквалами смыслов
жалкой пригоршней надежду глотал.
Парус поэму святых эгоистов
тоненьким почерком ветра марал.
Солнце боялось довериться миру
жалкой сатирой клеймя черноту.
Бабка чужая из чрева сортира
шла и молилась, вверяя Христу
нас и вот этот подпалевый вечер,
словно мы свечи тугие с тобой.
Тихие, тонкие, теплые плечи
мягко сдавались, прощая покой.
