Но в скором времени начал замечать психолог побочный эффект от такой своей высокой квалификации. Смотрел он на людей и там, где остальные видели простые человеческие радости, психолог видел диагнозы или, в крайнем случае, когнитивные искажения. Болтовня с друзьями и подругами представлялась ему бегством от пустоты и одиночества. Страстная ругань влюбленных – абьюзом и тоскичным поведением. Женская ветренность – непунктуальностью и пассивной агрессией. Человеческая слабость – инфантильным эгоизмом. Необязательность - нарушением границ. Привычки разные – скрытыми или явными проявлениями неврозов считал психолог. Забывчивость рассматривал как перенос ответственности, а иногда и зачатки деменции. Желание сделать маме или папе подарок – человекоугодничеством. Кокетство стал воспринимать исключительно как проявление нарциссизма. В послушности разглядывал выученную беспомощность.
И так вот видился ему каждый человек и отношения между человеками. Куда, в какие отношения, не развернет психолог свой взор, везде видит диагноз, искажения, деривативное поведение или, чего хуже, травмы развития. И загнал бы себя психолог таким вот умением до полного истязания, до одиночества и неспособности чувствовать простое человеческое счастье, но только был у него свой "спасательный круг".
Была у психолога любимая женщина. Ее он анализировать почему-то не мог. Ну не поддавалась она ни анализу, ни тестам, ни прогнозам и исследованиям, как он ни старался. И как у нее так ловко от его определений замаскироваться получалось, психолог так и не понял.
Когда устаёт психолог остальным помогать разбираться в себе, приходит к ней, ложится на её колени, а она его по голове гладит, гладит, пока он не уснёт: спокойный и безмятежный.
А когда он уснёт, идёт она в другую комнату, набирает по скайпу своему психотерапевту и решает с ним свои проблемы. Так и живут – долго и счастливо: грамотный психолог и мудрая женщина.
