Оттуда и «босая» привычка – ноги рекомендуется держать на свежем воздухе, и неровная походка, и постоянные обнимания окружающих людей во время ходьбы, на которых он иной раз просто опирается.
– Дон Хулио, миллионы фанатов смотрят на вас с замиранием сердца. Вы можете сказать: я – Бог?
– У меня с Богом хорошие отношения, зачем его гневить.
И почти тут же «музыкальный комик» – так иной раз называет себя Иглесиас – неожиданно оговаривается: «Моя жизнь очень скучна». И замечаешь, как не долетает до рук трепещущей поклонницы небрежно посланный по столу листок с автографом, как неодобрительно косится король на фотографа, без разрешения щелкнувшего с «запрещенной» стороны.
– Самое большое разочарование то, что я уже давно не молод. Мне даже не сорок.
– И уже поздно мечтать?
– Ни в коем случае. Сокровеннейшая мечта – дожить до 200 лет.
В отличие от большинства звезд Хулио Иглесиас в жизни более обаятелен, чем на фотографиях, изображающих певца только справа, потому что слева у него шрам. Шрам придает облику Иглесиаса завершенность.
В аэропорту он чисто по-русски лобызает встречающих его женщин, меня, охранников, переводчика. Не будь телеоператоры защищены камерами, оказались бы расцелованными и они. В беседах с журналистами он рассказывает ровно столько, сколько нужно, чтобы не прослыть ханжой. Подписывает столько автографов, сколько нужно, чтобы к нему и впредь тянулись. Улыбается не больше, чем этого требует всенародная любовь. Крутит подаренный «Огоньком» футбольный мяч до тех пор, пока фотографы не кончат щелкать фотоаппаратами. И не поймешь, то ли эта сдержанность от звезд, подаривших всем Весам чувство меры и расчетливость, то ли от образования. Юрист.
Конечно же, он надеется дать в любой поездке, блестящий концерт. Конечно же, он каждое утро занимается зарядкой, да еще и полностью обнаженным, ходит не меньше двух километров пешком и любит хорошие вина, которые дарит ему посол Испании.
В Англии у Иглесиаса была любимая девушка, поэтому он превосходно знает английский. Была любимая во Франции – теперь он не стесняется своего французского. Еще Иглесиас знает китайский, валенсийский, корейский и, безусловно, испанский – язык его родины, его родителей, его первой любви. Он обязательно выучит русский, потому что в России самые прекрасные женщины...
Он пел для наших бабушек и дедушек, но его музыку советские комитеты по культуре клеймили как символ капитализма. Теперь он с упорством одержимого пытается наверстать упущенное, давая в России один концерт за другим. Правда, на пятки ему наступает сын Энрике, заявивший, что побьет рекорд отца -– 200 млн. распроданных дисков.
Он поет не для денег. Сын врача-гинеколога и «обычной женщины», отец троих детей и несостоявшийся муж сотен женщин владеет в Майами виллой с несколькими бассейнами и двумя белоснежными яхтами. «Денег у меня много, а времени, чтобы их тратить, слишком мало. Я пою и наслаждаюсь той энергией, которую при этом получаю. Песня для меня – жизнь, а жизни без юмора для меня не существует».
И словно чувствуя, что у этой жизни долгое продолжение, мужественный, энергичный и обаятельный Иглесиас, обещает с уверенностью:
– Я приеду и спою для ваших детей.
