– Было дело, несколько раз пробовала, но на очередном десятке сбивалась и бросала.
– Вы выросли в семье знаменитых родителей – Винсента Миннелли и Джуди Гарленд. Они поддерживали ваше стремление выйти на сцену или отговаривали вас?
– Если ты рожден с амбициями, проявить их самостоятельно, будучи ребенком знаменитостей, очень тяжело. Тебя почти не воспринимают как самостоятельную личность. Постоянно хочется выйти за рамки родительских «можно-нельзя» и пойти дальше, добавить что-то свое. Но чем известнее твои родители, тем тяжелее это сделать.
Как режиссер, отец, при том что он был добрейшей души человеком, был тираном, Цезарем в миниатюре. Он брал меня из школы и вел в свою студию, где я торчала часами, наблюдая всю режиссерскую кухню изнутри. Я знала все его постановки, знала все, что происходит вокруг. Для меня было естественным наблюдать, как преображаются люди на площадке. Но сильнее всего преображался сам отец. Он менял все. Менял цвета, менял человеческое мировоззрение. Люди были машинами в руках Миннелли. Казалось, ему ничего не стоит сломать и трансформировать самые сокровенные мысли и ценности человека. Но он был поистине счастлив, несмотря на окружение, которое, в своем большинстве, его не понимало...
– Какие фильмы отца вы чаще всего вспоминаете?
– Отец сделал более 60 фильмов, многие из них поистине великолепны, но чаще всего я вспоминаю «Американца в Париже». И «Женщину с намерениями», очень сентиментальный и легкий фильм, который, увы, я не могу поставить в число лучших.
– Вы хорошо знаете Михаила Барышникова. Обоснованно ли его недавнее заявление, что 90 процентов классических исполнителей ненавидят классику?
– Пожалуй, это так. Что касается меня, я музыкальную классику очень люблю.
– Никогда не возникало желания петь в опере?
– Возникало довольно часто, только мне не позволяет голос.
– На протяжении 20 лет вы входили в научный совет Филадельфийского института, где занимаются исследованиями потенциальных возможностей людей. Зачем вам это было нужно?
– Интерес к внутреннему миру человека появился у меня еще в детстве, когда мне было лет шесть. И, как ни странно, позже эти занятия помогли мне лучше узнать свою психологию, свой внутренний мир как раз детского периода. Я до конца убедилась, что наше поведение в зрелом возрасте на 90 процентов зависит от обстоятельств, которые нас подстерегают в раннем возрасте.
– Западные журналисты отмечают у вас хорошее чувство юмора. Даже во время нашего разговора вы несколько раз заразительно смеялись. Это тоже благодаря отцу?
– Нет, мой юмор – мое личное изобретение.
