Моей жизни хватит на сотню других жизней, написанных в книгах, я пытался выбрать одну из них, но не смог подобрать палитру...
И решил – будь что будет, где явь, а где сон; пусть Господь нас разводит и любит, я построил на склоне внушительный дом, словно грушу поставил на блюде.
Потекли к нему люди, пошла детвора, каждый чувствовал в нем потребность, даже вечно уверенная жена прошептала на ушко про нежность.
Приходили и брали, кому что нужней, а кому ничего – просто пели, в доме не было ставней и темных щелей, двери ведать замков не хотели.
Я поставил тот дом и пошел по земле многочисленным эхом отрады, и не нужно мне было ключей от дверей, что скрывают сердца, а наградой
были мне человеческие голоса, их улыбки и странные лица; те, которые вновь поднимали глаза, не могли больше плакать и злиться.
Я ходил по земле, я питался и рос человеческой щедрой любовью, как поляны колхозной созревший овес колосился я словом по воле.
И изнеженный лаской людской и теплом, я покинул пристанище жизни, лишь на миг перед взлетом подумав – ее мне хватило б на тысячи жизней.