Делай со мной что хочешь: Мучай. Терзай. Насмехайся. Мсти. Ненавидь. Злорадствуй. Стирай в порошок и из памяти. Ты ничего не придумаешь сделать такого, что сможет мне помешать слушать джаз.
Джаз этот был написан небесными композиторами на нотах моей печали и сыгран на струнах дождя.
И сколько таких нелепых, как ты, незамысловатых, под лузганье собственной пошлости пытались его постичь.
Сидели, как будто бы умные, как шибко одухотворенные, и головами кивали, серьезно так, словно в такт.
Но мозг их, с рождения вялый, душа, суетой истомленная... Их огорчало бессилие собственной глухоты.
А ты – лишь одна из многих... Наделавши столько шума, оставивши столько мусора, позерски покинула зал.
А джаз не смолкал ни мгновения, и даже твои сомнения его не смогли заглушить.
Сижу я один, продрогший, в зале пустом, озлобший, оттаивая в каплях музыки, питающей совесть мою...
И кто-то поодаль садится, погладив по юбке ноги, лицо надевает серьезное и в такт начинает кивать...