Зябко душе моей: словно фонарь у дверей, раскачиваюсь на ветру, а с места сойти не могу – вдруг разобьюсь?!
Да если и захочу – вряд ли сойду: прибит. Холодно. Лишь гудит ветер вокруг. И ждет девушка у дверей: когда же вспомнят о ней и дверь отворят!
Я один Хранитель ее, Господин. И лампы моей лучи, пусть не особо светлы, сейчас для нее родней, чем солнце в сто тысяч свечей. Я буду над ней висеть, с ветром ей песни петь.
Когда ты кому-то нужен, всё же приятней скрипеть на зябком просторе. В луже трепещутся блики мои – эхо фонарной души.
Дяденька, не туши мой фитилек! Я промок, и холодно мне. Ночь. Кажется, что невмочь хотя бы мгновенье еще девушке посветить. Ей без меня не жить в этой ночи, стало быть, стану я ярче чуто́к. Свежести новый глоток раздует меня к утру, как розовую звезду.
Девушке станет светло и даже не всё равно, уйдет она навсегда или вернется еще сюда, где ее окно. Я с нею знаком давно, но только сегодня она забыла ключи. Вот беда!… Беда для нее… Для меня радости нет конца, счастью предела нет.
Мне сто семнадцать лет, А ей 23. Свети, фитиль моей зябкой души! Ей нужен твой тихий свет, предвестник грядущих побед. Другого на всем свете нет для девушки этой…