Не помню первой. Отрекся... Второй уже не хочу. Растратил... Третьей нет уже. Бессовестный...
Но первая. Она отдала мне сердце и то, что на земле называется жизнью...
Вторая – дыхание, бессонную ночь и боль, опадающую по инерции.
Третья лишь то, что действительно ей принадлежало – себя.
Как вздорна первая. Такою и полетит среди серебристых созвездий бессмертия.
Каждый раз, когда оставались наедине, вторая отступнически лишала себя любого белья; последними, через согнутую ногу, стягивала трусики цвета незабудок и ложилась на постель. Ждать. Так и прождет в потоке вечности.
Третьей было тесно вокруг. Мало себя. Много меня. Напившись мной, стала мной, и в себя возвратиться побоялась.
Едва помню имена. Первое, кажется, напевное. Две гласные на конце – звуки прощения. У второго не хватало полета. Согласные творили суд. Прощались придыханием. От третьего остался забавный вкус мелодии и запах облетевшего. Краткое вдохновение одиночеству. Неспасенное падение.
В первой было спокойно. Во второй – сладко. Благодарно в третьей.
С первой не попрощался. Вторую почти бросил: сказал «До свидания». Лучше бы бросил. Третью... сорвал с ветки, расцветшую – она умерла.
Подошел срок. Сердцебиение всегда обрывается на вздохе. Сорок четыре такта паузы. Прошлое пройдено. Прощено. Их было три. Приготовьте печаль. Я улетаю...