Всё течет. Всё должно изменяться. Изменяюсь лишь я, всё – мельчает. Как же много большого вокруг было в детстве! Как мало теперь.
Я взрослел. Жизнь моя обходилась без снов. Даже слов, тех, которых не скажешь, не мог отыскать для отца, чья сухая спина огромной казалась. Меняют года даже лики. Что о спине говорить!...
Как-то снился отец: худ, щетинист и мал. Я стоял, он сидел. Я его угощал средь холодной квартиры горячим борщом: он жевал и резвился, наивный такой.
Скорых лет череда оставляла следы: не на нем, а на мне. Он остался таким, как был в детстве – родной и любимый, с той лишь разницей: был мне отец, а теперь стал мне сыном.