Керчь. Крым. До Коктебели час пути. Той, что жила во снах, давно уж нет. А эта тонкая, чьи ноги целовали Короли, Лежит и паникует: «Скоро тридцать лет.
Мне скоро тридцать лет… стара… ну, кто полюбит? Люби же ты. Ведь ты такой… такой весь мой. Такой живой. И эти твои руки они роднее всех, кто был со мной.
Кто был со мной – в моей душе остался, всех их храню и сердцем и теплом. Но ты… ты мне по милости достался вон той звезды, что рядышком с Луной».
Лежит и ждет, что я скажу. Гримаса, улыбка, прищур хитрых, теплых глаз. Хлебнул из банки свеженького кваса… И пару сотен наслаждений спас!